Как Бальзаминова женили

Новый театральный сезон в Серпухове открылся нарядной постановкой по культовой пьесе Островского

Перед премьерой режиссёр спектакля - выпускница театрального института имени Щукина Ольга Дунаева - обещала, что Островский в обиде на создателей постановки точно не останется. И, пожалуй, точное следование букве и духу великого драматурга является одним из главных достоинств спектакля «Женитьба Бальзаминова», который серпуховская публика увидела в эти выходные - 1 и 2 октября.

Как обычно, начало сезона было отмечено небывалым притоком публики. Успешные предприниматели и общественные деятели, депутаты, сотрудники администрации, известные в городе педагоги и медики - в полном зале театра можно было встретить кого угодно. Худрук Павел Цепенюк занял место в партере - ему предстояло просто наслаждаться зрелищем. Хотя, кто знает, возможно, Цепенюку было бы легче лично контролировать процесс - такой уж он человек. Но бразды правления постановкой взяла на себя 29-летняя режиссёр и актриса Ольга Дунаева. Это первая и, по-видимому, единственная работа Ольги в нашем театре. Из столицы в провинцию её привело желание экспериментов и уверенность в том, что жизнь за МКАДом есть, в том числе и творческая.

 

Итак, свет в зале гаснет, а сцена, напротив, погружается в тёплое сияние. Сверху спускается огромный кружевной веер - символ мещанского быта. Деревянные резные ворота медленно, как во сне, отворяются, и сильные грубые руки выкидывают прямо на пол худенькую взъерошенную фигуру. Мимо героя проплывают барышни в кринолинах, приветливо улыбаются, целуют. Звучат обрывки фраз -  и вот он уже в уютной кровати. «Это ему снится!», - громко озвучивает догадку один из зрителей. Действительно, спектакль начинается сном Бальзаминова, и далее мотив сна только усиливается. Сны запоминают, о них говорят, пытаясь растолковать, ими дорожат. Это фирменный стиль Островского - пустые разговоры, которые рассказывают о героях больше, чем самые проникновенные и патетические  монологи. Однако зрителю, привыкшему к развлекательному театру или современной драматургии, такое обилие словесных кружев может показаться излишним. Ждёшь действий, интриг, юмора, а герои вновь и вновь обсуждают какой-нибудь фантастический сон. 

 

Зато настоящие ценители классического театра получили возможность насладиться тонкой игрой актёров, которая как раз в таких пустяковых разговорах и проявляется. Сложно сказать, чья это заслуга в большей степени - самих исполнителей, Цепенюка, который наставлял их на протяжении 10 с лишним лет или нового молодого режиссёра, но впечатление от игры большинства актёров оказалось самым положительным. Одна из основных интриг спектакля состояла в том, что главную и весьма сложную роль в нём должен был исполнить сравнительно молодой актёр Родион Баулин, которому в нашем театре до сих пор доставались роли второго и третьего плана. По общему мнению, Родион в роли Бальзаминова выложился на все 100% и стал несомненной удачей постановки. Его восторженное, чуть детское лицо, голос, взгляд - всё сложилось в один паззл с героем, которого изобразил Островский - и Бальзаминов ожил. В одной сцене ему хотелось дать подзатыльник, в другой - обнять и пожалеть, в третьей он вызывал чуть ли не отвращение, а в четвёртой заставлял улыбаться. 

Отдельных похвал заслуживает работа костюмного цеха. Кипучая фантазия молодого художника-сценографа Анастасии Даниловой и умелые руки швей гортеатра создали целый материальный мир Замоскворечья, состоящий из стёганых халатов, кринолинов, рюшей, чепчиков, жилеток, картузов, уютных шалей, скатертей с кистями. Всё это хотелось рассматривать, как узоры калейдоскопа, а кое-что даже померить. Дизайн костюмов до последнего держался в строжайшем секрете, особенно же оберегали от глаз папарацци наряд госпожи Белотеловой. Не зря! Необъятная, занимающая полсцены юбка Екатерины Гвоздевой стала, пардон за каламбур, гвоздём конца первого акта. Кстати, впоследствии мы увидели и скрывавшиеся под ней ажурные панталоны. 

 

Вот такой юмор шёл на «ура» у большей части аудитории, и в этом, признаться, нет ничего дурного. Домогательства любвеобильной Белотеловой или томления распущенных сестёр Раисы и Анфисы (Тани Чуриковой и Насти Собиной) были сыграны с таким огоньком, что удержаться от хохота не могли даже самые интеллигентные зрители. Впрочем, количество и качество «острого» юмора было дозировано настолько, чтобы на спектакль без зазрения совести можно было привести детей лет 15-ти, а то и младше. Кажется, именно в 10-м классе у нас проходят пьесы Островского, а это именно тот случай, когда увидеть - проще, чем прочитать.

04 октября 2016

Социальные комментарии Cackle